Бингем

353. Джордж Калеб Бингем. «Охотники, спускающиеся по Миссури» Ок. 1845 г. Холст, масло. 78,7 х 91,4 см. Метрополитен музей. Нью-Йорк. Фонд Морриса К. Джессепа. 1933 г.

В Новом Свете тоже имелись свои пейзажисты-романтики. Сначала американцы были слишком заняты созданием своих поселений и не обращали внимания на поэтичность природы. Лишь по мере покорения необжитых пространств отношение к пейзажу у американцев стало меняться. Они впервые увидели в природе то, что вдохновляло европейских художников - возможность укрыться от цивилизации. Пантеизм в эпоху романтизма стал поистине национальной религией Америки. Побуждаемые поэтами, которые в начале двадцатых годов XIX века стали призывать художников увековечить Новый Свет и его новую цивилизацию, обратив внимание на первозданность природы, как на самую отличительную черту, американские живописцы воспели леса и горы, возвысив их до символа Соединенных Штатов. Природа, пусть даже наводящая страх, окружала людей повсюду, и считалось, что она играет особую роль в становлении американского характера.

Картина Джорджа Калеба Бингема (1811-1879) «Охотники, спускающиеся по Миссури» (илл. 353) отражает это тесное слияние с природой. Картина, представляющая собой одновременно и пейзаж, и жанровую сцену, передает ощущение бескрайнего простора и царящей над ним тишины. Два охотника тихо скользят в своем выдолбленном каноэ вниз по течению в туманной солнечной дымке и чувствуют себя среди этой идиллии совершенно, как дома. Спокойная уверенность человека, вписанного в пейзаж, создает впечатление, что Соединенные Штаты - благословенный рай, где все поселенцы обрели принадлежащее им по праву место. На этом огромном и часто враждебном континенте закаленные пионеры не превращаются в пигмеев, они живут в идеальной гармонии с природой, что подчеркивается тихим светом заходящего солнца. Картина возвращает нас к детству Марка Твена, проведенному на Миссисипи. В то же время она напоминает нам о том, с каким множеством романтических приключений связано продвижение американцев на запад. Особое мягкое очарование придает этой сцене силуэт черного зверька, посаженного на цепь на носу лодки, и его отражение в воде. Этот мастерский штрих усиливает ощущение какой-то невзыскательной таинственности, с которой мы встретимся снова только в работах Анри Руссо (см. стр. 404).